дурака на деньги вулкан

Его собеседник, мистер Шелби, производил впечатление истинного джентльмена, а убранство и весь тон дома свидетельствовали о том, что хозяева его не только не стесняются в средствах, но живут на широкую ногу. Он был принят в лоно церкви четыре года назад, и с тех пор я доверяю ему всё: деньги, дом, лошадей. – Да вот, посудите сами: прошлой осенью я послал его в Цинциннати по одному делу. Нашлись низкие люди, которые подговаривали его: «Том, бежал бы ты в Канаду! – Он сокрушенно вздохнул и снова подлил себе коньяку.– Так что же вы предлагаете, Гейли? И вообще только крайняя необходимость вынуждает меня на такую сделку. В эту минуту дверь открылась, и в столовую вошел очаровательный мальчик-квартеронлет четырех-пяти. Тонкие черные волосы обрамляли шелковистыми локонами круглое, в ямочках лицо; большие, полные огня, темные глаза с любопытством посматривали по сторонам из-под пушистых длинных ресниц. Однолетние ноготки, петунья и вербена тоже находили себе уголок в этом саду и распускались пышным цветом, к вящему удовольствию и гордости тетушки Хлои. Следовательно, вы можете не сомневаться, что это она стоит у очага, наблюдая за сковородой, на которой что-то шипит, и время от времени с озабоченным видом поднимая крышку кастрюли, откуда несутся запахи, явно свидетельствующие о наличии там чего-то вкусного.

Как мы уже упомянули, мужчины, сидевшие за столом, были заняты серьезным разговором.– Мне бы хотелось уладить наше дело именно так, – сказал мистер Шелби.– Нет, я вижу, мы с вами никогда не сторгуемся! Он у меня повсюду разъезжает один, и мне еще никогда не приходилось сомневаться в его порядочности и преданности.– Многие толкуют, будто набожных негров вовсе не бывает на свете, а на мой взгляд, это неверно, – сказал Гейли в припадке откровенности и широко повел рукой. Он должен был доставить мне оттуда пятьсот долларов. » – «Нет, не могу, – ответил Том, – хозяин мне верит». Откровенно говоря, мне очень жаль расставаться с Томом. – спросил мистер Шелби после неловкого молчания.– А не найдется ли у вас какого-нибудь мальчишки или девчонки в придачу к Тому? Нарядное, ладно сидевшее на нем платьице из красно-желтой шотландки выгодно подчеркивало его яркую внешность, а забавная уверенность манер, сквозь которую все же пробивалась робость, свидетельствовала о том, что он привык ко всеобщему вниманию и баловству.– Эй ты, черномазый! Эта пухлая физиономия, увенчанная свеженакрахмаленным клетчатым тюрбаном, сияет спокойной радостью, не лишенной, если уж говорить начистоту, оттенка некоторого самодовольства, как и подобает женщине, заслужившей славу первой кулинарки во всей округе.

Не могу, мистер Шелби, решительно не могу, – сказал его гость, поднимая рюмку с коньяком на свет.– Позвольте, Гейли! Это незаурядный негр: надежный, честный, смышленый. Под его присмотром хозяйство у меня идет как часы.– Честный, да честность-то негритянская! – В последней партии, которую я отвез в Орлеан нынешний год, был один негр. Он должен пойти в уплату всего моего долга, и вы так бы и посчитали, Гейли, будь в вас хоть капля совести.– Совести во мне столько, сколько полагается нашему брату коммерсанту, то есть самая малость, – отшутился тот. – сказал мистер Шелби и, свистнув, бросил мальчику веточку изюма. Тот со всех ног кинулся за подачкой под громкий смех своего хозяина.– Поди сюда, черномазый, – скомандовал мистер Шелби. Тетушка Хлоя была поварихой по призванию, по сердечной склонности.

Мальчик подбежал на зов, и хозяин погладил его по кудрявой головке и пощекотал ему подбородок.– Ну-ка, покажи джентльмену, как ты умеешь петь и плясать. А знаете что, – он вдруг хлопнул мистера Шелби по плечу, – подбросьте его мне в придачу к Тому – и дело с концом! Завидев ее, каждая курица, каждая индюшка, каждая утка на птичьем дворе впадала в тоску и думала о своей близкой кончине.

Мальчик затянул звучным, чистым голоском капризную негритянскую мелодию, сопровождая ее забавными и очень ритмичными движениями рук, ног и всего тела.– Браво! При этих словах дверь бесшумно отворилась, и в комнату вошла молодая – лет двадцати пяти – квартеронка. А тетушка Хлоя действительно была до такой степени поглощена мыслями о всевозможных начинках, о жаренье и паренье, что появление этой женщины не могло не навести ужаса на любую склонную к размышлениям птицу.

– крикнул Гейли, бросая ему дольку апельсина.– А теперь покажи, как ходит дядюшка Каджо, когда у него разыграется ревматизм, – сказал мистер Шелби. Достаточно было перевести взгляд с этой женщины на мальчика, чтобы признать в ней его мать. Ее изделия из маисовой муки – всякие там оладьи, пышки, лепешки и прочее, всего не перечислишь – представляли собой неразрешимую загадку для менее опытных кулинарок, и у тетушки Хлои только бока ходили от смеха, когда она, полная законной гордости, рассказывала о бесплодных попытках какой-нибудь своей товарки подняться на высоту ее искусства. Промелькнула в них усмешка, и, слышу, говорит: «Хорошо, тетушка Хлоя, пусть будет по-твоему», и ушла к себе в гостиную.

Гибкое тело мальчика мгновенно преобразилось: он сгорбился, скорчил унылую гримасу и, схватив хозяйскую трость, по-стариковски заковылял из угла в угол, то и дело сплевывая направо и налево.– А теперь, черномазый, изобрази дедушку Элдера Робинса. Пухлая мордочка малыша вытянулась, и он с необычайной серьезностью затянул гнусавым голосом молитвенную мелодию. Те же большие темные глаза с длинными ресницами, тот же волнистый шелк черных кудрей.– Ты что, Элиза? Но сейчас тетушка Хлоя заглядывает в кастрюлю, и за этим занятием мы и оставим ее до тех пор, пока не дорисуем нашей картины. Меня бы за такую смелость оттрепать надо, но уж какая я есть, такая и есть – не люблю, когда мне мешают на кухне.– А тот обед удался на славу, я помню, все его похваливали, – сказал Джордж.– Похваливали? Он не хуже меня знает толк в пирогах, а в них, мистер Джордж, не всякий разбирается.

– спросил хозяин, когда она остановилась и нерешительно взглянула на него.– Простите, сэр, я ищу Гарри. В одном углу хижины стоит кровать, аккуратно застеленная белым покрывалом, перед ней – ковер, довольно солидных размеров, свидетельствующий о том, что тетушка Хлоя не последний человек в этом мире. А вы думаете, я не стояла за дверью, не видела, как генералу три раза подкладывали пирога на тарелку? А генерал, он понимает, что такое хороший стол, – горделиво продолжала тетушка Хлоя. Я тогда еще подумала: «Ну, генералу все тонкости известны». Тут оба мальчугана вылезли из-под стола и, все перемазанные патокой, кинулись целовать сестренку.– Да ну вас совсем!

Мальчик подбежал к матери, показывая ей свою добычу, собранную в подол платьица.– Вот он, можешь его увести отсюда, – сказал мистер Шелби. – Оцените ее хоть на вес золота, моя жена все равно с ней не расстанется.– Э-э, женщины всегда так говорят, потому что не знают цены золоту! И ковер и кровать, возле которой он лежит, и весь этот уголок окружены особым уважением и, по возможности, охраняются от набегов и бесчинств малышей. Лучше этого торта нигде не сыщете.– А Том Линкен говорит, – с полным ртом забормотал Джордж, – Том Линкен говорит, что их Джинни стряпает лучше тебя.– Да разве Линкены чего-нибудь стоят по сравнению с нашими хозяевами! – Люди они почтенные, простые, ничего не скажешь, но что касается всяких там премудростей, так где им! – И тетушка Хлоя вскинула голову, твердо уверенная в своем знании света.– Да ты сама говорила, что Джинни неплохая стряпуха! Оладьи у нее получаются не бог весть какие, но есть можно. А он ест и приговаривает: «У вас просто замечательная повариха, миссис Шелби! К этому времени Джордж достиг той степени насыщения, когда уже кусок не идет в горло, и поэтому он наконец-то соизволил заметить две курчавые головки и две пары горящих глаз, которые с жадностью следили с другого конца комнаты за тем, что делается у стола.– Моз, Пит, получайте! Гость и хозяин пересели в уютный уголок поближе к очагу, а тетушка Хлоя, нажарив еще целую гору оладьев, посадила малютку на колени и начала совать кусочки по очереди то ей, то себе, то Мозу и Питу, которые предпочитали поедать свою порцию, катаясь по полу, щекоча друг друга и время от времени хватая сестренку за ноги.– Да ну вас совсем! Сидите смирно, не то спущу я вас на одну пуговицу ниже, дайте только мистеру Джорджу уйти. – крикнула мать, отстраняя рукой их курчавые головы.

Она подхватила ребенка на руки и быстро вышла из комнаты.– Черт возьми! – Сами видите, я за ценой не стою.– Да зачем он вам понадобился? Помню, была одна в Орлеане – писаная красавица, так ее до того довели, что совсем стала никудышная. Разговор этот, по-видимому, представлял для Гейли немалый интерес. Мистер Шелби не нашелся что ответить на это и ограничился одним:– Вот как? Что поделаешь: такие взгляды вещь редкая, но я, сэр, твердо их придерживаюсь, и, могу сказать, они еще ни разу меня не подвели. По сути дела, уголок тетушки Хлои служит не больше не меньше как гостиной. Выразив этим последним восклицанием все свое презрение к неопытности Салли, тетушка Хлоя быстро сняла крышку с кастрюли и открыла взорам присутствующих великолепно выпеченный торт, которого не постыдился бы любой городской кондитер. Полли, душенька моя, подожди немножко, мама свою дочку тоже покормит. Посадите-ка вы мистера Линкена рядом с мистером Шелби! Разве она может войти в гостиную эдакой павой, как моя хозяйка? – не унимался Джордж.– Правильно, – ответила тетушка Хлоя, – я могла так сказать. Зато уж если надо приготовить что-нибудь позатейливее… Она и пироги печет – что верно, то верно, – а какая у них верхняя корочка? Кому господь положил печь пироги, а кому сидеть в гостиной? – крикнул Джордж, бросив им по большому куску торта. – покрикивала на шалунов мать и, когда возня принимала слишком буйный характер, беззлобно пинала их ногой под столом. – Приклеитесь друг к дружке, потом вас не разлепишь. И она сопроводила свои слова довольно увесистым шлепком, который исторг лишь новый взрыв смеха у малышей, кубарем выкатившихся за дверь.– Видали когда-нибудь таких негодников?

– Да на такой красавице в Орлеане состояние нажить можно! – воскликнул Шелби.– А у меня есть один приятель, который занимается скупкой красивых мальчишек. Покупатель брал только одну мать, без ребенка, а она горячая была, настоящий порох. Не дождавшись ответа от мистера Шелби, который в раздумье чистил апельсин, он заговорил снова, будто не в силах противостоять стремлению к истине, побуждавшему его добавить еще несколько слов:– Расхваливать самого себя не годится, но что верно, то верно. Такое понимание принципов гуманности было настолько своеобразно и неожиданно, что мистер Шелби не мог не рассмеяться за компанию со своим гостем. Кроме того, им это только во вред – дурнеют они от слез. У другой стены хижины видна еще одна кровать, не столь пышная и, по-видимому, предназначенная для спанья. Вы полюбуйтесь, как он у нее поднялся: с одного боку – ни дать ни взять, мой башмак. Теперь, мистер Джордж, уберите книги, садитесь как следует с моим стариком, а я мигом подам колбасу и наложу вам полные тарелки оладьев.– Меня ждали домой к ужину, – сказал Джордж, – но я не такой простачок, знаю, где лучше.– Ну еще бы вам не знать, душенька вы моя! Сумеет она замесить тесто, чтобы оно как пух было, во рту таяло? Ах, мистер Джордж, цены вы не знаете своей семье и своему воспитанию! – благодушно спросила тетушка Хлоя и, взяв старенькое полотенце, плеснула на него воды из треснувшего чайника и стала смывать патоку с лица и рук малютки.

У меня на глазах по тысяче долларов платили за женщин, которые вашей в подметки не годились.– Я не собираюсь наживать состояние на Элизе, – сухо сказал мистер Шелби и, чтобы переменить тему разговора, откупорил новую бутылку вина и спросил собеседника, как оно ему нравится.– Отменное, сэр! Подрастет такой красавчик, он его и продаст на рынке. Но у меня, сэр, дело поставлено так, что обходится без этого. Вцепилась в своего малыша, несет невесть что, бьется. В конце концов мальчишку отняли, а ее посадили под замок. Про Гейли идет такая слава, будто у него что ни партия, то все негры как на подбор: сытые, гладкие, молодец к молодцу. Это еще более подзадорило Гейли, и он продолжал:– Странное дело! Ты бы лучше как-нибудь умаслил их, поговорил с ними поласковей. Стена над очагом украшена многоцветными литографиями на темы из священного писания и портретом генерала Вашингтона, Джордж Вашингтон (1732–1799) – главнокомандующий американскими войсками в войне с Англией за независимость (1775–1783). – воскликнула тетушка Хлоя, накладывая ему на тарелку гору оладьев. – И с этими словами окончательно развеселившаяся тетушка Хлоя ткнула Джорджа пальцем в бок, после чего снова подскочила к очагу.– А теперь примемся за торт, – произнес Джордж, лишь только сковорода прекратила свою бурную деятельность, и взмахнул большим ножом над сим произведением кулинарного искусства.– Побойтесь бога, мистер Джордж! У меня для этого есть особый ножик – старый, тоненький. Когда мисс Мери выдавали замуж, Джинни показала мне, какой она испекла свадебный пирог. – Тетушка Хлоя вздохнула и с чувством закатила глаза.– Зато я знаю цену нашим пирогам и пудингам, – сказал Джордж. Помните, я испекла большой-пребольшой пирог с курятиной, когда у нас был генерал Нокс? С этими леди иной раз такое начинает твориться, что только руками разводишь. «Миссис, – говорю, – поглядите вы на свои белые ручки да на тонкие пальчики все в кольцах. Натерев дочку до блеска, она посадила ее Тому на колени, а сама занялась уборкой посуды.