играть пирамиду бесплатно вулкан

— Смотрите, — сказал он, указывая на зеленые глубины Бульвара Молодых Дарований. За каждый витамин, который я вам скормлю, я потребую от вас множество мелких услуг. Вертящаяся стеклянная дверь с медными пароходными поручнями втолкнула его в большой вестибюль из розового мрамора. — Пора, батюшка, — ответил швейцар, радостно улыбаясь, -в наш советский колумбарий. На его добром лице отразилась полная готовность хоть сейчас, предаться огненному погребению. Реального училища он не окончил, делом никаким не занялся, шатался до бульварам и прикармливался у родителей. На улице Полтавской Победы, в асфальтовом углу, образованном выступом дома, у звездного желоба. Стремительность этого маневра напоминала корабельный аврал. Иные же делали променад в коридорах, закусывая на ходу. Вы обратите внимание на тревожный блеск в глазах барбоса. Отобрать все, что будет обнаружено в карманах поименованного гражданина. Несмотря на исключительную простоту и ясность указаний, сделанных великим комбинатором. Сыновья лейтенанта сидели на зеленой скамейке в городском саду, значительно поглядывая на подъезд «Геркулеса».

Остап долго еще развивал бы свои взгляды на жизнь, если бы его не перебил Балаганов. Но имейте в виду, уважаемый Шура, даром я вас питать не намерен. Учреждение, в котором служил человек в сандалиях, называлось «Геркулес» и помещалось в бывшей гостинице. Пробежав по инерции несколько шагов, вошедший остановился перед стариком швейцаром в фуражке с золотым зигзагом на околыше и молодецким голосом спросил: — Ну что, старик, в крематорий пора? В 1915 году мещанин Саша Корейко был двадцатитрехлетним бездельником из числа тех, которых по справедливости называют гимназистами в отставке. В бумажнике очень много денег, две тысячи пятьсот рублей... Он так часто представлял себе, как найдет деньги, что даже точно знал, где это произойдет. Государь-император, а рядом с ним, помнится, еще граф Фредерикс стоял, такой, знаете, министр двора. Когда Остап и Балаганов поднимались по лестнице, раздался тревожный звонок, и сразу же из всех комнат выскочили служащие. Иные из служащих поспешили в буфет, чтобы успеть захватить бутерброды с красной икрой. — Знаете, бортмеханик, — сказал он, наконец, — толстый барбос больше подходит к роли подпольного миллионера, нежели белоглазый подхалим. Не бить его ни под каким видом и вообще не применять физического воздействия.

Не говоря уже о том, что воровать грешно, — мама наверно познакомила вас в детстве с такой доктриной, — это к тому же бесцельная трата сил и энергии. Под усами гражданина, подобно огоньку папиросы, пылал золотой зуб. Затем, один за другим, расположились подряд три магазина духовых инструментов, мандолин и басовых балалаек. Он был так могуч, так лениво грелся на солнце, свернувшись в кольцо, что его следовало бы содержать не в витрине, а в столичном зоопарке, где-нибудь между слоном н удавом, И чтобы в дни отдыха родители водили к нему детей и говорили бы: «Вот, деточка, павильон геликона. В другое время Остап Бендер обратил бы внимание и на свежесрубленные, величиной в избу, балалайки, и на свернувшиеся от солнечного жара граммофонные пластинки, и на пионерские барабаны, которые своей молодцеватой раскраской наводили на мысль о том, что пуля — дура, а штык — молодец, — но сейчас ему было не до того. — Частники любят наличные деньги, — возразил Балаганов глухо. Председатель осыпал меня золотым дождем на сумму в восемь рублей. И действительно, откашлявшись, он смущенно спросил: — Зачем же вам так много денег... — Вообще-то мне нужно больше, — сказал Остап, — пятьсот тысяч — это мой минимум, пятьсот тысяч полновесных ориентировочных рублей, Я хочу уехать, товарищ Шура, уехать очень далеко, в Рио-де-Жанейро. Был у меня папа, турецкий подданный, да и тот давно скончался в страшных судорогах. Человек в сандалиях был служащим, а служащие в Черноморске почти все одевались по неписаной моде: ночная рубашка с закатанными выше локтей рукавами, легкие сиротские брюки, те же сандалии или парусиновые туфли. Изредка только попадалась кепка, а чаще всего черные, дыбом поднятые патлы, а еще чаще, как дыня на баштане, мерцала загоревшая от солнца лысина, на которой очень хотелось написать, химическим карандашом какое-нибудь слово. И, конечно, сослуживцы Александра Ивановича, да и сам начальник финсчета товарищ Арников, и не только он, но даже Серна Михайловна, личная секретарша начальника всего «Геркулеса» товарища Полыхаева, — ну, словом, все были бы чрезвычайно удивлены, если б узнали, что Александр Иванович Корейко, смиреннейший из конторщиков, еще только час назад перетаскивал зачем-то с одного вокзала на другой чемодан, в котором лежали не брюки «Столетье Одессы», не бледная курица и не какие-нибудь «Задачи комсомола в деревне», а десять миллионов рублей в иностранной валюте и советских денежных знаках. В то время Саша Корейко представлял себе будущее таким образом: он идет по улице — и вдруг у водосточного желоба, осыпанного цинковыми звездами, под самой стенкой находит 1вишневый, скрипящий, как седло, кожаный бумажник. Приходили они аккуратно каждый день и все читали какие-то служебные бумаженции. Он так быстро вертел головой, словно следил за игрой в теннис, провожая взглядом каждый мяч. Сегодня вечером мы с божьей помощью впервые потрогаем господина Корейко за вымя. Случайно встретиться с гражданином Корейко на улице.

Брюки были настолько коротки, что обнажали белые завязки кальсон. — У лейтенанта было три сына, — заметил Бендер, — два умных, а третий дурак. — Не надо, — сказал Балаганов, — пусть знает в другой раз, как нарушать конвенцию. На все прочие явления жизни мастерская штемпелей и печатей отозвалась только одной синей табличкой: «Дежурная няня». И чтобы дети смотрели на удивительную трубу большими чудными глазами. Придется отдать свое тело на растерзание частникам. Остап внимательно посмотрел на собеседника и совершенно серьезно ответил: — Я бы взял частями. Перед ним сидел атлет с точным, словно выбитым на монете, лицом. Ему даже захотелось откашляться, как это бывает с людьми средней ответственности при разговоре с кем-либо из вышестоящих товарищей. — А что, разве я похож на человека, у которого могут быть родственники? — У меня нет родственников, товарищ Шура, — я один на всем свете. Вы, конечно, не знаете о существовании этого города. Из мировых очагов культуры он, кроме Москвы, знал только Киев, Мелитополь и Жмеринку. Он вмешался в их нестройные колонны, после чего костюм его потерял всякую оригинальность. Всю жизнь будет сидеть на своих сорока шести рублях. А с недавнего времени в комнате э 262, где некогда помещалась малая буфетная, засела комиссия по чистке в числе восьми ничем не выдающихся с виду товарищей с серенькими глазами. ГОМЕР, МИЛЬТОН И ПАНИКОВСКИЙ Инструкция была самая простая: 1. Захватив власть в свои руки, Балаганов сразу смягчился.

Твердая соломенная шляпа с рубчатыми краями боком сидела на его голове. Паниковский подошел к зданию исполкома, задумчиво описал у входа восьмерку, взялся за поля шляпы обеими руками и правильно установил ее на голове, обдернул пиджак и, тяжело вздохнув, двинулся внутрь. По-видимому, эти решительные тексты пользовались в городе Арбатове наибольшим спросом. — Конечно, — с горечью сказал Остап, — по случаю учета шницелей столовая закрыта навсегда. Балаганов почувствовал вдруг непреодолимое желание вытянуть руки по швам. Совершив эти странные эволюции, хозяин чемодана покинул вокзал как раз в то время, когда на улицах уже появились наиболее примерные служащие. — До вчерашнего дня был нормальнейший, а с сегодняшнего дня стал ненормальнейшим, — вступил в разговор Борисохлебский. — Надо только удивляться, что у нас у всех нет еще расстройства этого нерва, — зловеще заметил старик Кукушкинд, глядя на сослуживцев сквозь овальные никелированные очки. — Другой бы на его месте карьеру сделал, — говорили и Сахарков, и Дрейфус, и Тезоименицкий, и Музыкант, и Чеважевская, и Борисохлебский, и Лапидус-младший, и старый дурак Кукушкинд, и даже бежавший в сумасшедший дом бухгалтер Берлага, — а этот— шляпа! Тень покойного писателя была неумолима, и осенним вечером Индокитайского повели на отсидку. Там же стоял длинный, как вокзальный перрон, стол, покрытый малиновым сукном, за которым происходили частые и длительные заседания правления. Вероятно, он вспомнил, что его часто били отдельные лица и целые коллективы и что при этом ему бывало очень больно.

По аллее, в тени августейших лип, склонясь немного набок, двигался немолодой уже гражданин. — Я человек завистливый, — сознался Бендер, — но тут завидовать нечему. дня», «Закрыто на обеденный перерыв», просто «Закрыто», «Магазин закрыт» и, наконец, черная фундаментальная доска с золотыми буквами: «Закрыто для переучета товаров». На дверях столовой «Бывший друг желудка» висел большой замок, покрытый «е то ржавчиной, не то гречневой кашей. Вот тут что написано про Рио-де-Жанейро: «1360 тысяч жителей... Он сдал свой чемодан на хранение и получил квитанцию от великого багажного смотрителя. У Берлаги серьезнейшее психическое заболевание, расстройство пяточного нерва. — Все-таки жалко Берлагу, — отозвался Дрейфус, повернувшись на своем винтовом табурете лицом к обществу. — Вот у меня, — воскликнул Сахарков, — был сумасшедший дядя, который воображал себя одновременно Авраамом, Исааком и Иаковом! — Надо только удивляться, — жестяным голосом сказал старик Кукушкинд, неторопливо протирая очки полой пиджака, -надо только удивляться, что мы все еще не вообразили себя Авраамом, — старик засопел. И сосед не проверял результата умножения, ибо знал, что туповатый Корейко никогда не ошибается. он израсходовал на пользу государства и что он может представить на указанную сумму оправдательные документы, ничто ему не помогло. Полыхаев помещался в бывшем зимнем саду, секретарша его Серна Михайловна то, и дело мелькала среди уцелевших пальм и сикомор. Жулики так разгорячились, что начали даже легонько отпихивать друг друга ладонями и наперебой вскрикивать: «А ты кто такой? Когда наступил наиболее подходящий момент для нанесения первой пощечины, Паниковский вдруг убрал руки и согласился считать Балаганова своим непосредственным начальством.

Сдружившиеся дети лейтенанта Шмидта вышли из-за угла и подступили к окну председательского кабинета. В бедном окне мастерской штемпелей и печатей наибольшее место занимали эмалированные дощечки с надписями: «Закрыто на обед», «Обеденный перерыв от 2 до 3 ч. — Финансовая пропасть-самая глубокая из всех пропастей, в нее можно падать всю жизнь. Но молочным братьям не удалось воспользоваться добротой главы города. Здесь его действия были прямо противоположны тому, что он проделал только что на Приморском вокзале. Разговор перешел на тему о поведении душевнобольных; заговорили о маньяках, рассказано было несколько историй про знаменитых сумасшедших. — Триста пятьдесят три тысячи шестьсот двадцать восемь, — отвечал Корейко, помедлив самую малость. И уже каждую ночь Федора Никитича с непостижимой методичностью посещали одни и те же выдержанные советские сны. Индокитайский проиграл в польский банчок 7384 рубля 03 коп. Как Индокитайский ни вертелся, как ни доказывал в соответствующих инстанциях, что 03 коп. И разговор перешел в область, не имевшую ничего общего с полученной инструкцией.

Солнце ломилось в стеклянную витрину магазина наглядных пособий, где над глобусами, черепами и картонной, весело раскрашенной печенью пьяницы дружески обнимались два скелета. — В таком случае вы плохо кончите, молодой, человек, -наставительно сказал Остап. Председатель исполкома полюбил меня с первого взгляда. Его правдивые рассказы сбивали подсудимых с ног, и они, задыхаясь в слезах и соплях, признавались во всем. Небольшое приспособление-и получилась прелестная колхозная сноповязалка. Он выскочил из машины и проворно завел тяжело застучавший мотор. — На этот раз-никуда, — заметил Балаганов, — денег нету. Удовлетворившись беглым осмотром, человек в сандалиях подхватил чемодан и влез в белый тропический вагон трамвая, доставивший его на другой конец города-к Восточному вокзалу. — Слушайте, Александр Иванович, — спрашивал сосед, -сколько будет восемьсот тридцать шесть на четыреста двадцать три? Успокоенный, он снова заснул, но вместо лица обожаемого монарха тотчас же увидел председателя месткома товарища Суржикова. Ему хотелось увидеть крайнего правого депутата Государственной думы Пуришкевича, патриарха Тихона, ялтинского градоначальника Думбадзе или хотя бы какого-нибудь простенького инспектора народных училищ. Справченко в заготовке древесной коры понадеялся на самотек, чем эти заготовки и провалил, и что т.

После этого председатель подскочил на стуле и широко раскрыл рот. Со словами «все назад» Остап увлек за собою Балаганова. — Снимите шляпы, — сказал Остап, — обнажите головы. Такой звон и пенье стояли на главной улице, будто возчик в рыбачьей брезентовой прозодежде без не рельс, а оглушительную музыкальную ноту. «Главные улицы города по богатству магазинов и великолепию зданий не уступают первым городам мира». И Козлевич против своей воли снова погрузился в пучину Уголовного кодекса, в мир главы третьей, назидательно говорящей о должностных преступлениях. И в каждом из них главным свидетелем обвинения выступал Адам Казимирович. В течение нескольких месяцев Адам не заработал ни копейки и жил на сбережения, сделанные им за время ночных поездок. На дверце автомобиля он вывел белую и на его взгляд весьма заманчивую надпись: «Эх, прокачу! Видите, Балаганов, что можно сделать из простой швейной машины Зингера? Может быть, мы с приятелем желаем совершить деловую поездку? В первый раз за арбатовский период жизни на лице мученика автомобильного дела появилась улыбка. Но это уже не грязное белье, а бледная вареная курица. Но это не освободило Корейко от репутации туповатого парня. Внезапно открывается железная дверь, и оттуда выбегают служащие с криком: «Хворобьева нужно нагрузить! Ему, Хворобьеву, хотелось бы увидеть для начала царский выход из Успенского собора. Лапшин принял на службу шестерых родных братьев-богатырей, что т.

Прижимая шляпу к сальному пиджаку, он остановился около стола и долго шевелил толстыми губами. Не успели еще замолкнуть раскаты и переливы председательского голоса, как в портале исполкома показались два дюжих сотрудника. Сотрудники вытащили третье глупое дитя лейтенанта Шмидта на крыльцо и принялись неторопливо раскачивать. По главной улице на раздвинутых крестьянских ходах везли длинный синий рельс. Арбатовцы прожигали свои жизни почему-то на деньги, принадлежавшие государству, обществу и кооперации. Граждане далеко обходили Спасо-Кооперативную площадь, на которой Козлевич водрузил полосатый столб с табличкой: «Биржа автомобилей». Шофер медленно колесил по городу, подъезжал к учреждениям и кричал в окна: — Воздух-то какой! Должностные лица высовывались на улицу и под грохот ундервудов отвечали: — Сам катайся. Но все это приносило шоферу только моральное удовлетворение. — Оригинальная конструкция, — сказал, наконец, один из них, — заря автомобилизма. Зачем же вы поставили на своей молотилке рекламное клеймо «Эх, прокачу! Надо заметить, что и в этом случае в углу имеется кое-что, завернутое в «Экономическую жизнь». Была у Александра Ивановича удивительная особенность. Он мгновенно умножал и делил в уме большие трехзначные и четырехзначные числа. Сидит и знает, что его с минуты на минуту должны вывести из состава правления. Он помолился богу, указав ему, что, как видно, произошла досадная неувязка и сон, предназначенный для ответственного, быть может, даже партийного товарища, попал не по адресу. — Демонский номер, — в один голос утверждали потерпевшие. И на голову писателя, автора страшного «Рассказа о семи повешенных», падали ужаснейшие обвинения, будто бы именно он повинен в том, что т.

ArtOfWar. Черный Артур. Последняя Патриотическая

Игровой автомат Пирамиды играть бесплатно в Aztec Gold онлайн